Открыл дверь, думая, что Вика-Ника балуются или Машке что-то надо, – а тут Радостина. Неожиданно. Из головы сразу вылетело абсолютно все: и слова, и мысли. Хорошо, что ненадолго, потом все-таки вернулись. Потому что Юлька принялась задавать какие-то странные вопросы.

Самое главное – непонятно для чего! Спросила, есть ли у него девочка, собирается ли он идти в десятый, кем хочет быть и еще много всякого. Словно решила попробовать себя в роли журналиста и провести глупое бессвязное интервью. С человеком надо говорить о том, что ему нравится, это Максим давно понял. Нащупаешь одну тему или две – и можно хоть два часа беседовать без утомительных пауз.

Хотя, может, Юлька и пыталась это сделать? Нащупать, в смысле? Но она так неловко это делала, что ничего, кроме ступора, не вызывала. Вывод: искусственность вредна.

Юлька пробыла недолго. Гораздо меньше, чем хотелось Максиму. Он думал, что прошло всего минут пять, а оказалось, полчаса. Девушка выглянула в окно и, увидев, что совсем темно, засобиралась домой. Не задержало даже его предложение составить ей компанию, на которое, кстати, она никак не отреагировала. Но Максим все равно накинул куртку и крикнул сестрам, что проводит гостью и скоро вернется.

У подъезда под гитару Титова горланили песню Силантьев, по прозвищу Сила, и Безухин. Понтовались перед девчонками, которые жеманно хихикали рядом. Им всем уж точно не приходило в голову интервьюировать друг друга. Постоят, пока не станет совсем темно и сотовые не начнут петь на все лады, заглушая кошачьи вопли пацанов, и разойдутся. В понедельник в школе будут либо демонстративно избегать друг друга, либо едва не вешаться на шею. До первого замечания завуча, конечно.

С этой компанией Максим не дружил. Шальные они. И интересы такие же: покурить, подебоширить, докопаться до кого-нибудь. Вот и сейчас в спину полетело:

– Че, Ольхов, зазнался? Здороваться не надо?

Подошел, пожал руки, краем глаза следя за Юлькой, которая уже почти дошагала до своего подъезда. Парни были в благодушном настроении, задерживать не стали. Тем более девчонки рядом. В несколько прыжков догнав Радостину, Максим распахнул перед ней дверь.

– Ты иди, я сама поднимусь. – Юлька кинула тревожный взгляд назад.

Было приятно чувствовать ее беспокойство. Это окрыляло и толкало на безрассудства.

Даже захотелось, чтобы именно сейчас из-за какого-нибудь темного угла вышла парочка типов, гораздо опаснее тех, кто продолжали орать на скамейке. Они бы попросили у Максима прикурить, нахально поглядывая на Юльку. А он бы обязательно на адреналине раскидал их в разные стороны. Как в игре. И получил бы бонусные очки в виде восхищения Радостиной.

Или не раскидал. Получил бы в нос за свои детские фантазии. Game Over, как говорится. Человеку шестнадцатый год, а мечтает, как шестилетка, не задумываясь о реалиях и последствиях. Голос рассудка заставил его покраснеть. Хорошо, что было темно и Юлька ничего не заметила.

Максим проворчал, что проводит, как положено, до квартиры, иначе ему будет стыдно, потому что друзья так не поступают. Радостина пожала плечами и уверенно зашагала по лестнице, поскольку на лифте красовалось объявление «Ремонт». На половине этажей свет не горел – перегорели лампочки. Пару раз от нечаянного шага разбегались с мявом сонные коты. Но реальной опасности не оказалось.

– Позвони мне, когда дойдешь до дома, – наставительно велела Юлька напоследок. – Или эсэмэс пошли.

– Слушаюсь, – с улыбкой отсалютовал Максим.

– Я серьезно, – нахмурилась девушка.

– И я серьезно.

Она мотнула головой так, что взметнулся хвост, вызывая невольные ассоциации с норовистой лошадью, и открыла дверь ключом, выпустив на свободу «Напилася я пьяна» и луч света. Гримаска недовольства скользнула по Юлиному лицу.

И подъездная темнота вновь поглотила Максима.

Катя уже ждала на скамейке и с аппетитом лопала мороженое. Подруга в своем репертуаре: люди идут, ежась от осеннего ветра, а ей хоть бы хны. Интересно, она, когда повзрослеет, такой же бесшабашной останется? Хотя какая бесшабашность – спортсменка ведь. Вечно режим и дисциплина. Но надо знать Катюху!

– Привет! – Юля припустила к ней со всех ног, принялась тискать и целовать. Плевать, что в парке все на них пялятся. – Я так рада тебя видеть!

– А я-то как рада! – Подруга даже выронила сливочный рожок на асфальт. Но зато освободившиеся руки заграбастали Юльку в медвежью охапку.

Катя выросла. И офигурилась. Гораздо больше, чем Юля. И это всего-то за два месяца, пока не виделись вживую. Стала глаза ярче подкрашивать. Немного осветлила волосы. Интересно, разрешение у мамы спрашивала? Или просто перед фактом поставила?

– Давай рассказывай, – немного отпрянув друг от друга, сказали обе одновременно, а потом расхохотались.

Это у них и раньше часто было: говорить хором. Многие удивлялись. Наверное, со временем пройдет, но пока – нет.

– У меня все по-старому, – махнула рукой Юлька. – Дом-учеба, учеба-дом. Родители заняты работой и отношениями друг с другом. У них сейчас этот, кризис отношений.

– Да? – вытаращила глаза Катя. – Блин, а ты откуда знаешь?

– Так, – набивая себе цену, развела руками Юля. – Читала. Что ж я, тупее паровоза…

– Я, значит, тупее. Читаю только учебники, и то не по своей воле, – взгрустнулось подруге. Правда ненадолго. – А у меня теперь есть мальчик!

– Здорово! Давно?

– Ага, давно! – Катя закивала головой, как китайский болванчик, – видела как-то у прабабушки такую игрушку на полке. – Две недели уже.

– Ого! – удивилась Юлька. – А не писала ничего!

– Хотела лично сказать, – пожала плечами подруга.

– И кто? Я его знаю?

– Марка Гальченко помнишь?

Осталось только молча отвалить челюсть. Разумеется, Юлька помнила Гальченко. Как-никак учились вместе до седьмого класса. Неповоротливый, толстый, нахальный и тупой. Однажды он забрал у Юли телефон и бросил в мусорное ведро в мальчишеском туалете. Слез было – море. В том числе и у Гальченко, но только на следующий день, когда его вызвали к директору. Просто не верилось, что у Кати настолько плохой вкус.

Но подруга не заметила реакции и уже тыкала Юле в нос телефон, показывала фотки, попутно объясняя, где это, как будто та жила в другом городе и только сейчас приехала. Вот они с Марком на аллее Сердец, вот у поющих фонтанов, вот делают селфи на колесе обозрения – короче, типичный маршрут, он не удивил. Зато Гальченко не то что удивил – поразил! Высокий, довольно симпатичный, не худой, но и не толстый. И на каждой фотке обнимает Катюху то за талию, то за плечо, а не просто виснет, как любят делать мальчишки. И не скажешь, что несколько лет назад был малолетним хулиганом.